Растить технологических чемпионов

Свое видение того, как заставить работать инновационную систему в России представляет известный эксперт Дан Медовников, директор Института менеджмента инноваций ВШБ НИУ ВШЭ.

Для чего существует национальная инновационная система и, шире, инновационная политика? Зачем вообще она понадобилась, если есть уже политика научно-технологическая, промышленная, экономическая, образовательная? Американцы давно знают ответ: чтобы способствовать появлению великих технологических компаний. Трансфер технологий, увеличение числа университетских стартапов, взбадривание традиционных корпораций, решение государственных научно-технических задач — все это важные пункты, которые могут способствовать в иных случаях, а в иных нет достижению главной цели.

Вслед за американцами примерно 30 лет назад это поняли и китайцы, поставившие задачу вырастить китайских глобальных технологических чемпионов и преуспевшие в этом. Если перед вашей страной такая задача не ставится, то инновационная политика будет стремиться с той или иной степенью безвредности к имитационной деятельности, бенефициарами которой будут становиться министерства, институты развития, университеты, стартапы-грантоеды, но национальных технологических чемпионов так и не появится.

Не так давно это поняли и в Европе. С помпой анонсированная в июне Эмманюэлем Макроном программа Scale-Up Europe ставит своей главной целью добиться появления в Европе 10 технологических компаний-гигантов с рыночной капитализацией от 100 млрд евро к 2030 г. Зажатая на глобальном рынке между техногигантами США и Китая Европа мечтает об инновационном суверенитете. В программе уже готовы участвовать 200 стейкхолдеров из частного и публичного секторов ЕС — правительства, инвесторы, бизнес-объединения и т. д. Макрон очевидно примеряет костюм инновационного лидера Евросоюза, тем более что в следующем году Франция будет председательствовать в ЕС.

Что предлагается в рамках этой амбициозной программы? Увеличение частных и государственных инвестиций в европейские высокоэффективные техкомпании, привлечение талантов из других стран, проявление особого внимания к «диптеху» (внимание политиков к IТ-сектору и так уже привлечено, необходимо расширить его до границ всего высокотехнологичного бизнеса) и усиление коллаборации между стартапами и корпорациями в том числе мерами налогового стимулирования.

Scale-Up Europe широко обсуждается в последние дни, и вот что любопытно: эксперты и деловое сообщество убеждают политиков не делать в новой инициативе не сыгравшую прошлый раз ставку на стартапы или по крайней мере не только на них. Для поддержки и выращивания технологических чемпионов в столь близкой перспективе предлагается сконцентрироваться на слое быстрорастущих технологических компаний (газелей), или скейлапов. На самом деле это не точные синонимы: не всякая масштабирующаяся компания удовлетворяет критериям быстрого роста согласно определению ОЭСР — рост выручки на 20% в год в течение трех лет и наличие минимум 10 сотрудников в момент начала наблюдения. Но в первом приближении можно этим пренебречь. Такие компании достигли определенной зрелости, нашли удачную бизнес-модель, позволяющую быстро расти, и вероятность превращения их в чемпиона мирового рынка на промежутке в несколько лет кратно выше, чем у стартапа, которому стадию скейлапа еще только предстоит пройти — и то если повезет.

Только 3% стартапов становятся скейлапами, или быстрорастущими, следует из данных Digital SME Alliance (объединение малых и средних компаний цифровой индустрии). Президент Digital SME Alliance Оливер Грюн предупредил европейских политиков, что как раз быстрорастущие технологические МСП должны быть в центре новой инновационной инициативы (напомним, что МСП в Евросоюзе считаются компании с выручкой до 50 млн евро, что в два с лишним раза выше нашего верхнего порога в 2 млрд руб.). Но для отбора на роль глобальных технологических чемпионов нужно иметь большую воронку. Достаточно ли много таких компаний в Европе? Их ведь быстро, как стартапы, не наплодишь.

По данным Еврокомиссии, быстрорастущих компаний в Европе 4–6% от общего числа компаний, в США их, согласно разным источникам, около 15%. Впрочем, если брать в рассмотрение экс-газелей, которые снизили темпы роста, но заняли лидирующие позиции в своих нишах на глобальном рынке, то слой окажется еще больше — к такому типу можно отнести, например, «скрытых чемпионов» Германа Симона, которых только в немецкоязычной Европе не одна тысяча. Более того, в последние несколько лет отдельные европейские страны и регионы разрабатывали и проводили десятки программ по поддержке быстрорастущих компаний, и некоторые из них (например, в Финляндии и Голландии) достигли заявленных результатов. Короче говоря, при правильном дизайне Scale-Up Europe вполне может перейти из разряда политических деклараций в сферу сложных, но отнюдь не безнадежных проектов.

О ставке на выращивание технологических чемпионов как важной цели инновационной политики заговорили и в России. В части готовящихся сейчас верхнеуровневых стратегий и программ есть понимание, что вырастить из десятков тысяч стартапов к 2030 г. даже парочку техногигантов не слишком реалистично, поэтому взоры экспертов и чиновников все чаще обращаются к быстрорастущим компаниям, особенно их высокотехнологичному подмножеству. На вопрос, есть ли у нас достаточно широкая «газельная» воронка, мы попытались найти ответ в свежем исследовании нашего института. Оказалось, что, если следовать определению ОЭСР, доля быстрорастущих компаний в России составляет 1,42% (мы обследовали более 1 млн компаний из основных секторов, кроме финансов и торговли), причем значительная часть российских газелей работает в низко- и среднетехнологичных отраслях. К высокотехнологичным секторам относится меньше пятой части (18,7%) от всех российских газелей. Это заметно меньше, чем в Европе, не говоря о США.

Поле не широкое, но хорошо просматриваемое. Можно поставить не такие амбициозные цели, как Европа, скажем, 2–3 глобальных технологических чемпиона с выручкой в 1–2 млрд евро и подшерсток из нескольких десятков кандидатов с продажами в сотни миллионов евро. Зато по достижении их мы точно сможем сказать, что наша инновационная система работает.